Клык Тени
В глухой степи, среди безмолвных равнин, колесо опрокинутой повозки издало тягучий, скрипучий стон — словно предсмертный вздох забытым богом. Вдали, на горизонте, горные вершины, увенчанные коронами ледяных шапок, скрылись во мраке, как только солнце провалилось за зубчатые гребни. Ночь пролилась над землёй, подобно зелью забвения, растворяя в себе жестокость и боль — там, где кровь давно обесценилась, а слёзы стали прахом. В этих краях даже простые человеческие радости давно изгнаны, как неуместная роскошь.
К повозке, источающей всё тот же протяжный скрежет, приблизились безмолвной тенью разбойники — свора убийц, что кормилась войной и смертью. Новая стая в уже поделенном лесу, они не встретили дружелюбного приёма: местные братья по ремеслу обратились в бездыханные тела, неспособные более ни сражаться, ни жать чью-либо руку. Освобождённые от бренного труда, эти мертвецы казались равнодушными к сокровищам, словно всё ценное было давно погребено вместе с ними.
Молодой эльф положил ладонь на колесо, пресекая его бесконечное вращение. Вокруг него покоились два десятка тел, и в этой мерзлой тишине он ловил голоса спутников — грубых, усталых, но живых. Они искали нечто — сундук, о котором хвастливо разглагольствовал один из них: мол, барон Левин, некогда властитель Гирана, сокрыл в нём реликвию незадолго до падения замка. Однако рассказчик не снискал внимания. Коллектив жаждал иных наград — женщин, вина, да пирога с клубникой, который в Адене, по их мнению, был венцом кулинарного искусства.
— Клянусь Мафр, Натали печёт самый вкусный пирог в королевстве! Пусть смеются, но я не стыжусь своей страсти. До того дня я был, как вы, — бездушный зверь… но она…
Звук оборвался гортанным хрипом. Стрела, огромная, как охотничье копьё, пронзила его грудь, явив миру зазубренный, искажённый наконечник. Он взглянул на смертоносное древко с изумлением, будто видел его впервые, затем — на спутников. Он не успел даже прошептать прощание. В смятении наёмники метнулись к повозке, прячась от невидимого врага.
Они колебались: бросаться ли в лес, чьи заросли теперь казались пастью чудовища? Или остаться в поле, открытыми, как овцы на бойне? Снова и снова воздух рассекал сухой треск — будто рвалась ткань. Повозка трещала, рассыпаясь под ударами стрел. Тогда наёмники бросились к лесу, и он, ещё днём мирный и молчаливый, ночью предстал зловещим чудищем.
Ветви цеплялись за лица, гнилая жижа хлюпала под сапогами, а рассерженные насекомые с жужжанием атаковали глаза и уши. Ослеплённые, испуганные, люди разбились на группы, надеясь найти хоть какую-то защиту. Каждый из них ждал выстрела в спину — и не ошибся бы.
Эльф остановился, тяжело дыша. Он поднял голову — и увидел небо, как тёмное сукно, расшитое звёздами. Луна, полная и круглая, просочилась между ветвями. Ветер замер. В этот момент из глубины леса прорезался крик — одинокий, звериный.
Птицы с грохотом вспорхнули. Раздались вопли, стоны, предсмертные крики. Тени — чёрные, с клыками, будто сотканные из ярости — рвались к жертвам. Они резали, ломали, били, терзали. Лес стал бойней. Через мгновения всё стихло. Только стоны, приглушённые хрипом крови, заполняли ночь. Луна наблюдала за этим безмолвно, зловеще, словно каменная маска.
Эльф не знал, жив он или мёртв. Всё вокруг потеряло цвет. Из тумана вдруг выступили два глаза — волчьих, пылающих зелёным. Существо смотрело на него. В следующий миг эльф ощутил, как тело повисло в воздухе — неведомая сила сжала его голову.
Перед ним стоял волк — на двух лапах, с луком в одной руке. Его зубы сияли, как клинки, испачканные кровью. Он склонился к уху эльфа и прошептал:
— Поляна Мирового Древа…
Эльф не сразу понял, что существо обращается к нему. Он уловил лишь часть фразы:
— …если не хочешь увидеть её павшей — не трогай Печать.
С этими словами волк швырнул эльфа на землю. Тот попытался встать — тщетно. Он смог лишь приподняться на руках.
— Ты угрожаешь мне? — спросил он, хрипло.
Волк уже уходил, но остановился. На земле остались тёмные следы его лап.
— Нет, — бросил он, не оборачиваясь. — Это было не угрозой.
И исчез.
Спустя время, всё ещё пребывая в оцепенении, эльф брёл обратно. Вскоре он нашёл то, что осталось от их стоянки. Повозка лежала на боку, тела — как и прежде. Только одно изменилось: сундук исчез.
